К лету 1984 года в «Кино» окончательно сформировался постоянный состав. Кроме Виктора Цоя и Юрия Каспаряна в группу вошёл барабанщик Георгий Гурьянов и басист Александр Титов, который до ноября 1985 года был полноправным членом сразу двух ведущих коллективов ЛРК — «Кино» и «Аквариума». С осени начинаются репетиции новой концертной программы.

В декабре 1984 года Виктор Цой вместе с лидером «Зоопарка» Майком Науменко совершает поездку в Свердловск, где в общежитии Свердловского Архитектурного Института (САИ) они дают совместный акустический концерт.

"Только попав в фойе, мы окончательно убедились, что это не преждевременная новогодняя шутка. Скопление народа ждало питерских кумиров. Устроители концерта нервничают, пора бы и начинать, а кумиров нет. Они не знают, что в это время Майк и Цой со своими друзьями на двух такси, заметая следы, уходят от преследования работников областного отдела культуры. Работники желают отнять у артистов разрешение, выданное клубом туристской песни… У парадного общаги скрипнули тормоза, и нам предложили занимать места в зале. Как оказалось, присутствующие неплохо знакомы с творчеством гостей, но никто не знает их в лицо. Но вот наконец-то появились два молодых человека с инструментами и заняли места на весьма условной сцене. На обоих все исключительно неброское и скромное. И вот первые аккорды, выключается верхний свет, Майк представляет Цоя, Цой представляет Майка. Майк бодро поет первую песню, в конце которой звучат слова: «Я люблю „Аквариум" (в зале аплодисменты), я люблю „Динамик" (аплодисменты), я не люблю „Машину Времени", потому что люблю только подпольные группы» (мощнейшие аплодисменты). Чей-то робкий, слегка пьяный голос кричит: «Майк, город N»! — но Майк поет о тех мужчинах, которых она знала. Мне показалось, что это далеко не лучшая его песня, и в подтверждение моих мыслей тот же голос, но уже понастойчивей, кричит: «Майк, город N»! Но очередь Цоя, и он поет свои хиты «Восьмиклассница» и «Алюминиевые огурцы». К нашим голосам присоединяется зал, и мы дружно тянем: «У-у-у-у… Восьмиклассница». Зал аплодирует все дружнее, свистит, улюлюкает, в общем, становится похоже на концерт, а уже прилично пьяный голос все настойчивее кричит: «Майк, город N!». Майк читает записки, но все же реагирует на голос из зала: «Будет, все будет, ребята». В записке просят «Пригородный блюз». Майк рассказывает, что эта песня принесла им дурную славу: «После нее нас все считают панк-группой, ну какой я, к черту, панк, я старый человек, я рокер», — говорит Майк, и поет совсем новую песню «Гопники». Некто, дойдя до нужной кондиции, забравшись на подоконник, голосом потерпевшего истерично орет: «Майк, город N!». И падает с подоконника. «Там что, уже стреляют? — реагирует Майк. — Это очень, длинная песня, и слова я плохо помню». Зал дружно: «Напомним». И прогулка в уездный город N состоялась… Почувствовав, что скоро придется прощаться, зал сыплет вопросы. Зал: «Майк, ваше кредо?». Майк: «Как говорил Остап Бендер, всегда». 3ал: «Майк, почему ты в очках?» (весь концерт Майк играл в темных очках). Майк: «А почему ты в штанах?». Зал: «Московский блюз». Майк: «Ребята, здесь же не Москва». Майк снимает с плеча гитару, которую на протяжении всего концерта он так и не смог настроить, Цой расстегивает до конца красную рубаху и тоже раскланивается…".'
Из воспоминаний Владимира Шахрина («Чайф»)

Эта поездка также отражается в повести Марьяны Цой «Точка отчёта»:

«Витя дважды летал на Восток играть акустику. Первый раз с Майком в Свердловск. Там оба отравились напитком под названием „Горный Дубняк". Не знаю, насколько он горный, но дубняк у вернувшегося Цоя был полный. Второй раз, уже один, он побывал в вольнодумном новосибирском Академгородке. Дубняка, по счастью, там не было, но нагрянула нелетная погода, и вместо трех дней пришлось торчать там целую неделю».

На III фестивале ЛРК в марте 1985 «Кино» вновь становится одним из лауреатов. Это выступление примечательно ещё и тем, что Цой впервые оставил гитару и стал свободным вокалистом, весь концерт легко и пластично двигаясь по сцене. Возможно, поэтому, кроме звания лауреатов, группу наградили специальным призом «За артистизм».
Музыканты «Кино» начинают запись альбома «Ночь» на студии Тропилло, но работа идёт достаточно тяжело, особенно, когда дело доходит до сведения готового материала.

«C „Ночью" была просто странная история. Она не катила. Видимо, тропилловская студия заряжена другой энергией, и модная музыка, которую исполнял Витька — это все-таки была больше, чем мода, — там просто не канала. Энергетически что-то не совпадало и выталкивало друг друга».
Из воспоминаний Александра Титова

В конце весны, начале лета 1985 Цой решает параллельно «Ночи» записать ещё один альбом на квартирной студии Алексея Вишни, с которым два года назад работал над «46».

"В течение года Цой написал около двадцати песен исключительно про девушек и о своих чувствах к ним. В конечном итоге, с этим материалом он и пришел ко мне на запись альбома «Это не любовь».
Алексей Вишня, «Новый поворот Жарикова», Specialradio.ru, 31.01.2007.''

«Летом 1985 года я работал в три смены. Утром „Мифы", днём „Кино", вечером „Акустическая комиссия" (Слава Егоров и Сева Гаккель), а ночью посиделки с „Алисой", отдыхавшей у меня в процессе работы над „Энергией".
Из материалов журнала „Время Z"

К тому времени у Вишни появился небывалый для советской действительности жёлтый магнитофон „Basf" с 38 скоростью записи, цифровой ревербератор и драм-машина. Часть имевшейся на студии аппаратуры была получена от Андрея Тропилло, который использовал её ещё в работе над альбомами „Электричество" и „Акустика" группы „Аквариум".

„Качество выросло заметно, но Виктору больше всего нравилось комфортно записываться в домашних условиях, в тапочках и футболке. Я пытался создавать ребятам максимально хорошее настроение".
Алексей Вишня

Запись началась с программирования драм-машины, которое осуществляли Вишня и Каспарян. Барабанщик „Кино" Гурьянов при этом давал советы, как, по его мнению, нужно программировать, но сам кнопок не трогал.

» — Машинка тоже была отличная. Она издавала звуки максимально приближенные к кошмару. Бочка была похожа по звуку на опущенный хэт.
- Опущенный — в смысле изнасилованный? — уточняю я.
- Именно. Именно так, — отвечает Вишня. — А хэт был похож на ножницы, стригущие бумагу. Вот Густав и думал, какие доли там ему акцентировать, а какие нет… Но с этим чудовищем мог справиться только я, вот я все и делал. У меня уже был опыт общения с драм-машиной звукорежиссера «Мелодии» Виктора Динова — это была тоже летающая птицефабрика…".
Из бесед Алексея Вишни с Алексеем Рыбиным. «Кино» с самого начала и до самого конца".

Приглашённый на запись басист Александр Титов, поразил всех тем, что записал свои партии ко всем песням буквально за один день. Его манера игры, в итоге, сыграла значительную роль в общем звучании альбома.

- В общем, когда Тит записал болванки, все поняли, что новый альбом должен получиться в умат. Безладовый бас Сашки дал такую струю, которой не то что в Витькиной музыке раньше не было, а вообще в обозримой рок-музыке они еще не слышали. Стенли Кларком они не увлекались…".
Из бесед Алексея Вишни с Алексеем Рыбиным. «Кино» с самого начала и до самого конца".

На записи использовались две гитары. Одну — чешской фирмы «Стар» — удалось одолжить у Тропилло, другую Цою подарил Вишня. Гитары писали в пульт, при этом микрофоном снимался звук цоканья медиатора, от чего получался очень странный звук.
Ещё более неожиданными для слушателя оказались тексты альбома. Городская романтика, характерная для первых записей «Кино», уступила место любовной лирике, исполненной, впрочем, с изрядной долей иронии. В принципе, «Это не любовь», и несколько песен, записанных годом позже у Вишни («Братская любовь», «Подросток», «Ты обвела меня вокруг пальца» и др.) составили целый любовный цикл, который не вписывался в стилистику «Кино» и, в некотором роде, остался забытым. В интервью для радиопередачи «Летопись» («Наше Радио»), посвящённой «Чёрному Альбому», Юрий Каспарян и Георгий Гурьянов вспоминали, что у «Кино» даже существовала идея создания «бойз-бэнда», который исполнял бы этот материал.
Часть песен с альбома были написаны достаточно давно. Например, «Весну» Цой и Рыбин пробовали записать в студии Малого Драматического Театра ещё осенью 1982, а «Музыка волн» и «Саша» вошли в альбом «46». Песни «Разреши мне», «Прохожий» и опус «Стишок» на альбом не попали, и впервые были изданы «Мороз Рекордс» в 1996 году в качестве бонус-треков.
«Стишок» представлял собой невырезанный фрагмент рабочей записи. Накануне записывалась группа «Кофе» (их драм-машина использовалась при записи альбома «Это не любовь»); Виктор Цой баловался с текстом песни «Принцесса», который начинается словами:

Принцесса, мастер балета,
Фея шоколадной горы,
Плетью впрягает в карету
Тень полуночной совы.

Последние две строки попали в запись; когда Вишня стал ругаться, Цой обидчиво сказал: «Потом скажешь, что тебе на работу надо», получив в ответ «Поехали, всё!». Эти фразы также не вырезали, и они попали в конец бонусного трека «Разреши мне».
Альбом «Это не любовь» начал распространяться подпольными «писателями» осенью 1985. Впоследствии, создатели этого альбома отзывались о нём неоднозначно.

«На „Это — не любовь" мы не возлагали вообще никаких особых надежд. Там собраны некоторые старые вещи: „Весна", например, и песни, предназначенные, так сказать, для внутригруппового использования. Условия студии были таковы, что выбора не было — три гитары и ритм-компьютер, никаких накладок, кроме одной вещи. Вначале это угнетало, но в процессе работы даже стало нравиться, и под конец записи мы, можно сказать, даже к этому стремились, к такому звуку. Когда я пишу песни типа тех, что вошли в „Это — не любовь", мне очень смешно. По идее мы предназначали этот альбом молодым ребятам, лет под 20, а оказалось, что эту иронию улавливают более взрослые люди. Видимо, для молодежи требуется повышенный драматизм ситуации».
Виктор Цой. Интервью журналу «Рокси», № 10, 1985.

« -Этот период жизни и творчества Виктора я хотел бы оставить в памяти навсегда, потому что именно таким я любил Цоя, — бесшабашного и милого, готового в любой момент схватить гитару и запеть».
Из воспоминаний Алексея Вишни.

« — Группа „Кино", моя группа „Кино", сильно отличалась от той группы „Кино", которой она стала позже. Отличие в том, что моя группа „Кино" была романтичной, задорной, юношеской питерской группой, музыку которой я слушал, гуляя по городу белыми ночами, в поезде по дороге на Чёрное море, на отдыхе в Крыму. Она — неотъемлемая часть моей юности. Я уверен, что ничего подобного в сегодняшнем Питере существовать уже не может. Это ушло безвозвратно и об этом не стоит жалеть. Период моей группы „Кино" пришелся на самый пик питерского музыкального взрыва (84-85 и половина 86). В Цоевских песнях того времени больше романтики, чем героизма и призывов. Они были написаны и исполнены с улыбкой, с приколом и желанием понравиться и ВСЕГДА о девчонках, о море, о лете и о том, как он ненавидит зиму».
Из воспоминаний Александра Титова

« — Альбом явно на потребу дня, достаточно коммерчески удачный и задающий уровень, который народ готов потреблять сегодня. А это очень важно для успеха. По этому пути они и пошли, по пути коммерциализации. И получился мужественный попс».
Из воспоминаний Андрея Тропилло.

— А как тебе альбом «Это не любовь»? — спрашиваю я.
— Мне нравится. Посмеяться над девушками — это же прекрасно, — говорит Каспарян.
Из интервью Юрия Каспаряна Феликсу Аксенцеву, День в «Кино», журнал «Родник», N10, 1988 г